В Эстонии советского времени меня всегда поражало три обстоятельства. Во-первых, советская Прибалтика никогда не была до конца советской. Она всегда оставалась заграничной, с налетом тумана, прохладой балтийских ветров, негромкого джаза и пылающей готики. В детстве моих будущих однокурсников и друзей по музыкальному училищу и консерватории на лето вывозили на прибалтийские курорты: в Юрмалу, Палангу. Будучи взрослой мамой, я всегда удивлялась этому факту, потому что с моей точки зрения, детский отдых - это теплое море и изобилие местных фруктов. И то и другое здесь всегда отсутствовало. Но всегда был тот самый европейский шик, который так стремились привить будущей петербургской интеллигенции нашего поколения наши бедные родители. Забавно, но я неоднократно сталкивалась с тем, что родившиеся в 1990х уже не помнят, что Прибалтика когда-то входила в состав СССР.
Второе обстоятельство, которое было недоступно моему пониманию - это незакрытые на замок двери домов в небольших городах и хуторах. Проснувшись утром в деревянном флигеле, можно было погрузиться в машину и уехать, оставив дом совершенно открытым. Этот факт не мог не поражать нас, привыкших с малолетства внимательно следить за своими вещами. А тут - целый дом... Уже позже я поняла, что в стране, с населением в несколько миллионов, где все друг другу почти дальние родственники и где еще недавно жестко карали воровство - это просто норма.
Третий факт, который удивлял меня не меньше - это то, что меня могли откровенно проигнорировать везде: в магазине, кафе, на улице. Могли запросто отвернуться, услышав мой русский.
Много лет спустя, когда я впервые приехали в Таллин уже вместе с мужем, какой-то молодой человек, услышав наш разговор, бросил мужу вслед хлесткое :"Фашист!". Эрик, как истинный кубинец, не всегда легко справляется с переполняющими эмоциями, едва сдержался, чтобу не догнать и не навалить. В нашей стране такие определения даже спустя 70 лет звучат крайне оскорбительно.
Да, по мере взросления, я была осведомлена в общих чертах об исторических событиях. Более того, в силу отсутствия контроля моего интеллектуального воспитания, я всю жизнь занималась им самостоятельно. Вся огромная родительская библиотека всегда была в моем полном распоряжении. Поэтому, Солженицынский "Архипелаг" я читала еще в 4м классе. Признаюсь, мне никогда не было понятно до конца один любопытный момент: на протяжении века предыдущего великие умы и самые желтые СМИ размышляют, рассуждают и кричат о репрессиях самых разных больших и малых народов мира. Но никто из них не говорит о беспрецедентных репрессиях по отношению к русскому народу. Мы склоняем головы перед жертвами Холокоста, перед невинно убиенными армянами, выгнанными со своей родины татарами, немцами и чеченцами. Но никто в мире не говорит о том сумасшедшем количестве русских, которые были перемолоты в жерновах XX века. Никто не говорит о том адском эксперименте, который выдержала наша страна, выдержала и не сломалась, не утратила своей идентичности и духа.
Психологи считают, что травмы, пережитые человеком, особенно в детстве, не проходят просто так. Все они остаются в нашем теле, закрепляются в мышечной памяти и живут вместе с нами, как мина замедленного действия, всегда готовые выскочить в самый неожиданный момент. Как правило, свои страхи и боли мы выливаем на близких, в которых мы уверены: они поймут и простят. Именно это я многократно наблюдала у людей разного возраста, вероисповедания, национальности и профессий. Травмы, пережитые целым народом, навсегда закрепляются в его ментальном теле, в ментальной памяти и взрываются десятилетиями ненависти и отрицания. В сегодняшней ситуации между Россией и, как называемыми, странами соц блока, я вижу вполне очевидную параллель. В этих русофобских "Ату!" я слышу вековые травмы, столетия боли, непережитые, тяжелые последствия утраты идентичности, векА гнета и вынужденного приспособления.
