В середине дня тропическое солнце особенно беспощадно. Не спасает даже близость океана: сводит горло, темнеет в глазах, ноги теряют упружистую легкость. Идти вдоль Малекона, принимая на себя освежающим фейерверком капли воды - челендж для белокожих изнеженных европейцев. Даже местных на парапете ощутимо меньше, чем вечером. Кое-где попадаются обреченные рыбаки, да шныряют вездесущие мальчишки. Надо скорее укрыться в защитной прохладе узких лабиринтов старой Гаваны, затеряться в шумном многоголосье уличной жизни города, пропахшего потом, солью и сладковатым запахом сигар. В такие моменты меня спасает мохито. Только один стакан.

- Мам, тебе можно один мохито, - строго кивая, всегда говорит моя дочь.

Два - уже перебор, когда сумма алкоголя в крови зашкаливает, и не только тело, но и мозг получает четкую команду расслабиться. Вот один бокал мохито - то, что нужно в такой день. Кубинцы не зря придумали этот благословенный напиток. Не вино, не коньяк, не шампанское, а сочный коктейль спелой зелени ласкающих листьев мяты и кипящего лайма, обжигающего рома и леденящего нёбо льда. Где бы на этом острове ты не остановился, чтобы прикоснуться губами к спасительной влаге: на дорожной заправке, в шикарном отеле или местной забегаловке - в твоем бокале всегда будет достаточно мяты, рома и льда. Кубинцы знают толк в коктейлях. Это одно из немногих дел, которое они делают от души и на совесть. Впрочем, от души они делают многое, а вот со временем и качеством - у них особые отношения.

Я спешу укрыться в ближайшем баре на самой популярной артерии Гаваны Вьехи - улице Обиспо. Седой пианист нежно ласкает пальцами блестящую клавиатуру рояля. Французский шансон не идет этому лишенному полутонов городу. Тут все через край: солнце, вода, запахи, звуки, краски, человеческие чувства. Здесь взрывные закаты сменяются роскошными ночами, окутывающими город непрозрачной темнотой с редкими зрелищными фейерверками молний над океаном. Здесь красоту колониальных дворцов приводит в чувство мозаика сохнущего на балконах белья. Здесь недостаток кукольной красоты женщин компенсирует их естественность. Я тяну из трубочки коктейль и наслаждаюсь невидимой работой кондиционеров.

Моя любовь к Гаване началась совсем давно. Тогда я не могла себе представить, что этот остров уверенно войдет в мою жизнь и отнимет часть моего сердца.

Где-то на заре 1990х мне в руки случайно попала кассета с продукцией “средней руки” Голливуда. Обычная мелодрама Сидни Поллака “Гавана”, украшенная шармом Роберта Ретфорда, зацепила меня историей, о которой чаще всего говорят “так в жизни не бывает”. Забавно, но мой опыт регулярно доказывает мне, что жизненные истории, как правило, превосходят литературные остротой и крепостью сюжета. Из всего насыщенного киноряда мне запала в душу самая тиражируемая картинка Гаваны: вид на замок Морро с набережной. Много лет спустя я любила бывать здесь, любуясь геометрией крепостных стен и маяком-шпилем. Прибрежные волны с шумом вторгались в грузное “тело” стены, надежно защищающей город от набегов Посейдона. Рожденная свободной струя, безуспешно столкнувшись с суровой действительностью, устремлялась вверх, мгновенно разбиваясь на тысячи мелких брызг. В лучах ослепительного карибского солнца морской фейерверк переливался всеми цветами радуги. Есть такие моменты, которые человеческое сознание воспринимает настолько ясно и выпукло, что они становятся ключевыми точками нашего бытия. У каждого из нас таких моментов в жизни - посчитать по пальцам рук. Один из моих - эта набережная у Малекона с видом на Морро. Не знаю, какой “третий глаз” нашептал мне тогда, что все это не случайно, но слово “Куба” оставило след в моем сердце, как мятная конфета на языке. Тогда, еще в 1990х, я точно знала: это место будет моим.

Следующим этапом на пути моей неизбежной встречи с Кубой стал кубинский писатель Алехо Карпентьер.

Я познакомилась с его книгами лет 25 назад, в разгар моего увлечения латиноамериканской литературой. Габриэль Маркес, Хулио Кортасар, Луис Борхес, Хуан Рульфо, Мигель Астуриас, Карлос Кастанеда ….Вероятно, в прошлой жизни я жила где-то в этих широтах, потому что сдобно приправленный мистикой и эзотерикой, красивый и свободный стиль письма классиков магического реализма несказанно мне ближе, чем наша отечественная до оскомины нравственная литература. Интересно, что мать знаменитого кубинского писателя на поверку оказалась русской и даже дальней родственницей Константина Бальмонта. Сама биография Карпентьера вполне соответствует духу магического реализма: колоритное детство на Кубе, романтическое отрочество в Париже. Потом - учеба в Гаванском университете, публикации в коммунистической газете, арест, заключение и тайный побег во Францию. После приключенческих парижских лет, он колесил по Латинской Америке, оттачивая свое магическое перо. Роман Карпентьера “Век просвещения”, опубликованный в период работы Маркеса над эпосом “Сто лет одиночества” произвел столь сильное впечатление на последнего, что он полностью перекроил план своего любимого детища.

После победы революции кубинское правительство пригласило Карпентьера вернуться в Гаванский университет, теперь уже в качестве профессора. В это время он делил кафедру с прадедушкой моего мужа, а может - ходил к нему на ужин, обсуждая на веранде проблемы мировой литературы. Тут время вспомнить теорию пяти рукопожатий.

Мой муж стал последним завершающим звеном в этой странной цепочке, приближающей меня к заветному месту. С него началась моя реальная Куба, ставшая плотью и кровью моих детей.


Вы сможете написать в блог после того, как он пройдет модерацию

Лайк могут поставить только авторизованные пользователи. Пожалуйста, авторизуйтесь

Вас перенаправляет на страницу Вашего банка для ввода подтверждающего операцию пароля, как правило высылаемого банком в SMS на телефон привязанный к карте

Билетик Аэро

Разрешить получение push-уведомлений?